Марк Захаров: «Олег Янковский и Саша Абдулов оттачивали друг на друге свои шуточки»

70 – это ведь совсем не много и поэтому частица «бы» звучит особенно горько. Но судьбу не оспоришь, а жизнь Янковского сложилась так, что он стал любимым актером нескольких поколений. Причем не только кинозрителей, но и театралов. Об Олеге Ивановиче мы в это день вспоминаем с Марком Захаровым, худруком Ленкома, где много лет служил Янковский и на сцену которого он вышел последний раз в жизни почти пять лет назад.     

- Янковский не раз говорил, что между вами сложились такие отношения, как в хорошей семье.

- Да. Так Была какая-то особая духовная близость, и я ее очень ценил. И Олег мне иногда говорил какие-то вещи, очень важные для меня. Что вот это правильно, это хорошо, вот здесь бы подумать, может быть, не все точно рассчитано. И я очень прислушивался к нему, потому что выпускник Саратовского театрального училища, он превратился не просто в столичного мастера театрального, он вышел, так сказать, за пределы Ленкома, его слава, его популярность, его значимость, как артиста, стала всесоюзной, может быть, даже частично и европейской. Потому что он играл, например, во Франции какой-то спектакль. Приходилось отпускать – а что делать. У Олега сам ДеНиро в друзьях был! (Марк Антальевич это говори с улыбкой – что ему Де Ниро!). Он, конечно, олицетворял собой какую-то часть нашего социума, такого умного, чуть насмешливого аристократа – как-то он вышел вверх… в хорошем смысле слова…

- У него в генеалогическом древе, по-моему, была польская знать

- Да, это частью заложено. Но другие дети в этой семье все же не имели того масштаба, которого достиг Олег Иванович. Я думаю, здесь много было факторов…

Захаров, которого сыграл Янковский

- Марк Анатольевич, я уверена, что и режиссер, то есть вы помогли Олегу Янковскому обрести окончательную весомость в театре и  кино – взять хоть фильмы «Тот самый Мюнхгаузен» и «Обыкновенное чудо». Может, вы отдали эту роль Янковскому из-за вашей внутренней связи? Потому что ваш Мюнхгаузен – это абсолютно вы сам и есть.

- Вы знаете, мне это очень приятно слышать. Но я бы не сказал, что я перед собой ставил такие амбициозные задачи - про себя что-то сделать. В этой фантазии по пьесе Григория Горина заложен настоящий конфликт. По Бердяеву. Это не когда ругаются друг с другом, а когда человек, один, восстает против мнения большинства. Он обречен и все равно восстает. Вот это самое интересное. Конечно, это сделано в комедийном плане.

- Ничего себе комедия. Я рыдаю каждый раз, когда смотрю на Янковского, поднимающегося по веревочной лестнице в небо.

- Значит, что-то очень важное у нас в «Мюнхгаузене» получилось. Вы знаете, Распе, написавший первоисточник, он же занимался минералами, был ученым, с хорошим именем, с хорошей зарплатой. И вот в свободное от работы время что-то пописывал на коленке, какие-то развлечения для своих друзей. И вот оказалось, что эти труды по минералогии, они не имеют никакой исторической перспективы, а вот Мюнхгаузен стал бессмертной личностью. Это особой формы шут. Этот образ интересовал Горина прежде всего, он романтик и весельчак, он остроумен, непредсказуем, он в конечном счете развлекает, хотя иногда его развлечения оплачены дорогой ценой. А по поводу Олега мы вместе с Гориным колебались. Мы не знали, хватит ли ему такого юмора, который есть, скажем, у Андрея Миронова, с которым я много работал. Все время внутренне мы их сравнивали, а потом решили рискнуть. И стали придумывать путь актера Янковского к образу. Я сказал: Гриша, давай появится этот олень с вишневым деревом в рогах, пусть будет фантасмагоричность - и смешно, и вместе с тем поразительно. И когда Олег это как-то по-своему, по-янковски, сумел это сыграть - с косточками, выплевывая их и рассказывая про оленя, а потом появлялся и сам олень, и его появление воспринималось как должное, остальные были, конечно, в шоке. Это был момент экзамена истиной - сцена получилась. А это, между тем, очень дорогая для меня сцена, поскольку я проходил через всякие проработки, меня терзала цензура, идеологический пресс. Как и та сцена, где он стоит перед синклитом во главе с герцогом и его заставляют отказаться от лишнего дня  в году. С горечи он отступает и признает, что да, наверное, я погорячился, раз день никому не нужен. Ему говорят: не делайте нам одолжений. Это фраза, взятая из моей личной жизни. Янковский об этом знал. Мне говорили: не надо нам делать одолжений, выполняйте все, что вам предписано. И это давление на человека, которое оказывает большинство как бы просвещенное, руководящее, оно меня, естественно, очень занимало и занимает по сию пору.

Олег Янковский и  Марк Захаров смотрят отснятые кадры будущего «Того самого Мюнхгаузена».
Фото: Александр СТЕРНИН

Олег научил меня беречь психику

- Я же говорила, что вы – Мюнхгаузен, которого сыграл Янковский. А вот сам Олег Иванович был больше серьезным или ироничным?

- Ироничным. Они с Абдуловым вместе за кулисами как-то оттачивали юмор свой, говорили всякие глупости друг другу. Они вообще как-то много шутили, и с очень серьезными глазами при этом. Янковский говорил, что ты вот молодой, я постарше, и наверное, я тебя буду сживать из театра, наверное, тебе придется плохо. И моя дочь, которая только что пришла  театр, возвращается домой в слезах и говорит: вот такой жуткий конфликт, Олег Иванович хочет сжить со света Александра Гавриловича. Я ей объясняю: дураки они, и ты тоже дура, это они тренируют себя, оттачивают свое дурацкое остроумие.

- А когда Янковский пришел в Ленком, вы уже его возглавляли в то время?

- Да. Я только начал работать в качестве главного режиссера – тогда это так называлось, и  мне Евгений Павлович Леонов сказал, что снимался в фильме «Гонщики» с артистом, который ему показался занятным и привлекательным, и неплохо было бы, если бы я с ним познакомился. Я пошел на спектакль саратовского театра, написав на бумажке «Янковский». Для меня это было новое имя, неизвестное. Я видел его в «Князе Мышкине». Я плохо помню спектакль, но запомнил, что этот «Янковский» замечательным образом существовал независимо от… - есть понятие об ансамбле, такое примитивное, когда все сливаются в одной ноте в унисон. Нет, у него была такая дистанция в отношении всех людей, окружающих его в этой пьесе, в спектакле. Мне это очень понравилось. И я его пригласил в Ленком.

- Марк Анатольевич, а у вас же по мужским меркам совсем небольшая разница в возрасте. И вот приходит в театр такой яркий красавец, а вы тоже красавец, еще и режиссер, то есть человек властный, прямо скажем. Конфликтов, соперничества  не было?

- Нет, такого дела не было, поскольку я с актерами очень уважителен, дружелюбен, внимателен. Но я все-таки дистанцию сохраняю. Этому меня научила жизнь. В своем Отечестве пророков не бывает, и без дистанции очень трудно давать какие-то команды: вы выходите слева, вы выходите справа. Но с Янковским у меня все же были особенные – такие как и с моей любимой Татьяной Ивановной Пельтцер – отношения. Он, например, на съемках меня научил отключаться, беречь силы и психику. Олег почти аутотренингом занимался. Сыграв дубль, он погружался в какую-то нирвану, ничего не слышал, ни о чем не хотел говорить и несколько минут брал такой тайм-аут. И я это очень оценил, потому что расход нервной энергии во время съемочного процесса идет огромный. Плюс у нас с ним была похожие истории. Олегу начать работать помогла жена, она была ведущая актриса саратовского театра. Я немножко упрощаю, может быть, но мне близка и понятна эта ситуация - поскольку я через похожую проходил. Она – ведущая артистка, и попросила, чтобы взяли мальчика, мужа молодого. Пусть побегает по сцене, может быть, что-то получится из него. Его взяли, так сказать, из сострадания к ведущей актрисе. В какой-то степени это так.

Последняя роль

- Олег Иванович очень достойно уходил из жизни. Не у всех получается уйти достойно. Он продолжал играть в «Женитьбе» Башмачкина, несчастного жениха. И играл до тех пор, пока люди не стали замечать, что ему трудно играть. Как он почувствовал, что зрители не просто сопереживают, а начинают его жалеть, здесь он закончил свою карьеру. Его последнее появление на сцене зафиксировано на диске.

- Он много спектаклей сыграл. И были знаковые. «Чайка», «Женитьба», «Шут Балакирев»...

- Вы знаете, мне очень запомнилось его участие в пьесе Шатрова «Диспут», когда человек, то ли это Энгельс молодой, то ли это еще кто-то из коммунистических вождей, он просто брал микрофон и говорил: «Давайте послушаем, что люди думают по поводу тех проблем, которые мы обсуждаем». Спускался в зрительный зал и давал возможность людям говорить. Делал это очень обаятельно, умело. Я его потом научил рассчитывать время: Олег, ни в коем случае микрофон из рук нельзя выпускать и контролировать надо. Может быть, человек попросил микрофон, и собрался читать целую поэму на полчаса. Как вырвать этот микрофон, вот это была сложность. Помню, как Ельцин пришел к нам на спектакль, и Олег пошел к нему, нашел его в пятом ряду и Борис Николаевич говорил тогда что-то значимое.

- Янковского очень любили женщины и я не могу не спросить: он же не был пошлым бабником?

- Пошлым - не был. Он был слишком привлекательным, чтобы отвергать мысль о каких-то таких контактах. Поскольку иногда театр влияет на женскую психику. Иногда встречаеся некоторая неадекватность. От этого, я помню, и Андрей Миронов очень страдал. Есть такая агрессия, которую очень трудно погасить, вести себя достойно, не грубить и, тем не менее, уйти от такого назойливого поклонения.

 
По теме
«Хочу сказать спасибо, на город приятно посмотреть. Гости из Нижнего и Питера приезжают, всегда хвалят», — такое сообщение поступило сегодня Сергею Воропанову во время его традиционного выступления в прямом эфире перед вологжанами.
Сегодня, 14 декабря, во время программы «Итоги года с Владимиром Путиным», которая транслируется сейчас в прямом эфире российских телеканалов, журналист телеканала «Луганск-24» Евгений Мурылев поблагодарил российские регионы,
Утром 13 декабря 2023 г. 42-летний житель Великоустюгского района вместе со своим 39-летним братом выехали на охоту на лося в лесной массив вблизи п.Пихтово Великоустюгского района.
Великоустюгский районный суд