Наш Ленин

Презентация книги прошла 3 июня на Всероссийской выставке-ярмарке в Москве

В издательстве «Медиарост» вышли мемуары Ивана Юрова «История моей жизни».

Им описаны 48 лет жизни, которую вологодский крестьянин, прозванный жителями Нюксенского района Наш Ленин, провел так активно, что на основе его воспоминаний можно снимать сериалы разной тематики.

«Премьер» связался с ярославским писателем и краеведом Антоном Голицыным, работавшим над книгой, и узнал подробности о деталях подготовки издания.

«Книга «История моей жизни», на мой взгляд, — уникальный документ и одновременно литературное произведение. Автор описывает свою жизнь за 48 лет, которые пришлись на сложнейший период истории России — две революции, мировая война, смена политического строя, промышленная революция», — рассказал нашему изданию Антон Голицын.

Воспоминания охватывают период с 1887-го по 1935 годы. Интересно, что во всех событиях так или иначе автор принимал участие сам. Но Иван Юров, который родился в Вологодской губернии, описывает не все подряд, а наиболее интересные, ключевые эпизоды жизни.

«Мы видим трансформации героя, изменение его взглядов, крутые повороты судьбы, и это роднит повествование с романом, художественной прозой», — рассказывает Антон Александрович, и его слова подтверждают первые читатели, сравнивающие «Историю моей жизни» с произведением писателя Ивана Шмелева «Лето Господне».

Крестьянину благодаря активной жизненной позиции удалось оставить след в истории — он принял революцию и стал основателем первой сельхозкоммуны «Прожектор» и одноименного населенного пункта в Нюксенском районе. Поэтому, как предполагают издатели, многие нюксяне могут увидеть на страницах книги имена родственников.


Время странствий

Рукопись «Истории моей жизни» хранилась в семье Юровых в Ярославле. Иван Яковлевич закончил ее в 1935 году в Архангельске, где жил в то время. Свою жизнь он описал для своего сына Леонида. Судьба разлучила их, и, чтобы сын смог понять своего отца, и были в первую очередь написаны эти воспоминания. Леонид Юров жил в Ярославле, и это известная в городе семья. Любовь Леонидовна Юрова долгое время была заместителем директора Ярославского художественного музея по научной работе.

К Антону Голицыну четыре тетради с машинописным текстом попали от правнука автора, Ивана Игоревича. Писатель и краевед с первых страниц принял решение о том, что эту книгу необходимо издать. По его мнению, воспоминания имеют общероссийское значение.

Удивительный, поэтичный язык и искренность изложения делают «Историю моей жизни» литературным памятником и энциклопедией знаний о том, как жили крестьяне Вологодской области и других регионов в конце XIX и начале XX века. Иван Юров не просто перечисляет события, он анализирует и делится важными свидетельствами очевидца — простого человека, одного из многих миллионов, чью судьбу круто перевернула история собственной страны.

География событий «Истории моей жизни», помимо Вологодской области, затрагивает населенные пункты современных Ярославской, Архангельской, Тверской, Московской, Кировской, Костромской, Нижегородской, Новосибирской областей, а также территорию современной Польши, Санкт-Петербург и Москву.

Автор побывал также в Крыму и Запорожье, где посетил известную тогда на всю страну коммуну «Авангард», описанную писателем Григорием Гладковым. Он даже собирался уехать в Америку, однако царское правительство в тот момент запретило эмиграцию.

Иван Юров с женой. | Фото предоставлено издательством


Побег от рутины

Иван Юров родился в деревне Норово Великоустюгского уезда, ныне это Нюксенский район Вологодской области. Тогда в глубинной окраине нашей губернии царила сплошная неграмотность: в 1872 году на всю Нюксенскую волость было 68 грамотных мужчин, женщин, умеющих читать и писать, не было в принципе. Хотя только в Норово проживало 564 человека. Но крестьяне жили в невежестве и бесправии, что приводило к открытым выступлениям против царской власти.

Иван вспоминает, как с 11 лет он начал работать. Смышленый мальчишка увлекся чтением и мечтал о подвигах и путешествиях вместо рутинных обязанностей. В его первоначальные планы входил уход в монастырь, но, попробовав поголодать, чтобы приблизиться к святым, Ваня понял, что это не его путь.

Юров сбежал из дома от жестокого отца, стал крестьянином-отходником в Петербурге и перепробовал множество профессий — от полового в сельской чайной и продавца шнурков до работника табачной фабрики «Лаферм». Помимо собственной биографии, автор «Истории моей жизни» описывает быт купцов, священников, рабочих, сельских учителей, служащих музея, дворников, лавочников и особое внимание уделяет традициям русской деревни.

Так, 1 марта 1906 года сельский сход в Нюксенице, обсудив, что полицейский урядник и стражники служат народу во вред, вынесли приговор: «Даем обещание, что никто из нас не имеет права содержать на квартире ни стражников, ни урядников, а также не давать им никаких продуктов, не наниматься к ним ни на какие работы...»

Приговор подписали 202 крестьянина, он был направлен в Государственную Думу и строго соблюдался жителями деревни. Текст вердикта написал учитель Нюксенского земского училища Иван Шушков. Он был руководителем нелегального кружка, распространял среди сподвижников революционные взгляды и снабжал их литературой.

В кружок входил и Иван Юров, который принимал активное участие в организации и руководстве сходом.


Мечты о будущем

В своих рукописях Иван Яковлевич уделяет внимание и взаимоотношениям с женщинами, сватовству и женитьбе, рождению детей, измене, разводам, смерти детей. Кроме того, мемуары содержат ряд документальных рассказов автора, не связанных напрямую с общим повествованием — это история семьи Юровых с начала XIX века, зарисовки из сельской жизни, рассказы отца и бабушки на «нюксенском языке».

В Первую мировую войну Иван был призван в армию и попал в плен в ходе «великого отступления» 1915 года. Три года он провел в Восточной Пруссии. Юров описывает отношение к пленным, быт русских военнопленных, круг их чтения, мечты о будущем, немецкие город и деревню. Затем были возвращение из плена в Россию времен Гражданской войны, надежды на улучшение крестьянской жизни и вместе с тем — продразверстка, жизнь на хуторе и поездка в Сибирь в поисках места для переселения.

Иван Юров уезжал из родных мест неоднократно. Автор участвовал в индустриализации страны — строительстве нескольких заводов на территории нынешних Костромской и Нижегородской областей. Он описывает трудности, с которыми сталкивались отходники, и взаимоотношения земляков вне родины, различные судьбы. Он увидел все своими глазами, был грузчиком в Архангельске, бродяжничал, сидел в тюрьме…


Максимально правдиво

В родной Нюксенице его называли Наш Ленин. В годы коллективизации автор организовал первую в районе коммуну, состоящую из 23 крестьянских хозяйств, фактически основав новый населенный пункт Вологодской области — деревню Прожектор. И в мемуарах Юров детально повествует о работе в органах власти, избе-читальне и совхозе.

Максимально правдиво Иван Яковлевич рассказывает о коллективизации в Нюксенском районе. Он говорит о «перегибах на местах», о неприятии крестьянами продразверстки, о расстрелах, о голоде. Двое его маленьких детей умерли от болезни в поистине нечеловеческих условиях жизни коммуны в Нижегородской области, и это, по словам Антона Голицына, один из самых страшных моментов воспоминаний.

Искренность Юрова не могла остаться незамеченной — его исключили из партии. Он вновь сел в тюрьму, но остался до конца жизни убежденным сторонником революции и советской власти.

…Книгу «История моей жизни» уже можно купить через сайт yarkniga.ru. «Возможность презентации в Вологде и Нюксенице обсуждается, мы надеемся, что у краеведческого либо научного сообщества возникнет интерес и будет оказано содействие в этом отношении. Также прорабатывается вопрос продажи книги в Вологде», — рассказал «Премьеру» Антон Голицын.

Марина Чернова


АСТРАЛОМ И ОВЦЫ (из рассказов бабушки Ивана Юрова)

«В Кокшеньгу приехав раз астралом, изучать планиду небесную. На поле он стов поставив, лег на стов и давай смотрить на нёбо в трубу. Смотрев-смотрев, да и говорит: до нёба столько то росстояньё. Мужики захотили провирить, врет он али нет, взёли ночью стол-от у ево и подпилили на два вершка. Назавтрие он опеть став смотрить. Смотрев, смотрев, да как соскочит со стола: шчо такое, говорит, сдиялось, нёбо севодни поднялось на два вершка! Тут все издивились, как он это мог узнать, и все повирили, шчо он не врет.

Пошов он раз так на свое место смотрить то, а старуха-хозейка, у которые он на фатёре стояв, и говорит ему: не ходи, седни дож будет. Ну шчо ты, говорит, бабушка, какой дож, вишь нёбо то какоё ясноё.

А только он там росположивсе, вдруг кругом всё захлобучило, и такой начавсе ливень, всево ево промочило до нитки. Пришов он на фатеру и спрашиваёт: как ты, бабушка, узнала, шчо дож будёт? А она говрит: вечор овчи порато блеели, а оне сегда к дожжу так блеют. Тут астралом и сказав: завтра я от вас уежжаю, нечево мне тут у вас делать, коли овчи ваши больше моево знают».


Отрывки из «Истории моей жизни» Ивана Юрова

Об отношениях

«До революции считалось похвальным для мужика покуражиться над своей бабой. Бывало, в праздники, когда подвыпьют, каждый наперебой спешил похвалиться, как он заставил свою в ноги кланяться, сапоги снимать, а за то, что неумело снимала, как он ее пнул, и как она покатилась по полу, а потом опять кланялась в ноги и просила прощения. Или как он, возвращаясь пьяным домой, кричал: «Жена, встречай!» — а она, чтобы не прозевать, давно уже ждала на улице, хотя бы это было и в трескучий мороз, и, едва услыхав, бежала навстречу, всячески стараясь угодить, чтобы не получить побоев от своего повелителя.

После революции 1905 года этим уже не похвалялись, такое поведение общественным мнением не одобрялось. Даже в части опрятности революция наложила свой отпечаток. Если до нее полы в избах мыли 2-3 раза в год, обычно к Рождеству и Пасхе (а в Уфтюге так было и до Октября), то теперь считалось обязательным делать это в каждую субботу».


О настроении

«Однажды летом, в праздничный день, прибегает утром ко мне посланный и говорит: «Юров, иди, у нас на Норове собрались все мужики, тебя зовут». Я подумал, что они, по обыкновению, собрались, чтобы в свободное время побеседовать, захватил кое-какую литературу и пошел. Прихожу, вижу: настроение бурное, боевое.

— Мы в Нюксеницу собрались идти.

— Чего же там хотите вы делать?

— А арестуем всех, кто за правительство: урядника со стражниками, старшину и всех торговцев.

— А потом что?

Они призадумались, но ненадолго:

— А может, учитель скажет, что потом нужно будет делать.

Мне с трудом удалось уговорить мужиков, что этого делать теперь не нужно, а когда будет нужно — учитель или кто-то другой скажут. Провел я с ними тогда хорошую беседу, и они разошлись в надежде, что скоро их все-таки позовут для таких дел».


О налогах

«Сельским старостой был у нас тогда Белозеров Осип или, как его обычно звали, Оська Крысенский, потому что был он из деревни Крысиха. Обязанности свои он выполнял так. Придет к нему в правление какой-нибудь мужик из числа аккуратных плательщиков и скажет: «Вот, Осип, я подать хочу заплатить». Взглянет наш Осип на мужика: «Подать? А зачем?» «Как зачем, ведь надо же платить». «А кто теперь платит? Иди-ко, брат, лучше купи ребятишкам по штанам». И мужик уходил, унося деньги домой. И долгонько наш Оська так служил, но потом его все же земский начальник сместил».


Об антихристе

«Когда волна первой революции докатилась своими отзвуками и до деревень Нюксенской волости, до тех пор тихие, богомольные мужики заходили по деревне с красными флагами, распевая «Отречемся от старого мира», «Смело, товарищи, в ногу», «Вихри враждебные веют над нами» и другие подобные песни. В то же время такие же мужики смежного сельского общества — Уфтюги, но более отсталые, были настолько этим напуганы, что многие из них боялись показываться в Нюксеницу даже по делам. Среди них крепко держалось мнение, что нюксяне предались антихристу».


О семье

«За время свадьбы и в первые дни после нее мы с женой так полюбили друг друга, что одному без другого нам и один день казался вечностью. Работая в лесу, я целые дни думал только о ней, а вечером и она говорила, что «насилу день скоротала».

Кстати, о «Дуньке». Теперь, в первые дни после свадьбы, я называю ее, конечно, Авдотьей Павловной, но Дунька для меня как-то роднее и ближе. Мне бы хотелось называть ее Дуней, но этого не позволял обычай, непреложный, как закон. У нас жену вообще было не принято называть по имени, оно заменялось обращениями вроде «Эй, ты», «Чуешь» и т.п. Если бы мы при людях стали называть друг друга «Дуня», «Ваня», то попали бы в нелепое, смешное положение.

Вот почему, когда мы перешли на будни, стал называть жену Дунькой. Это тоже было нововведением, приводившим окружающих в удивление: «Смотри, паре, Ванька бабу-ту еще по имени возвеличивает!»

 
По теме
В пос. Вохтоге на ул. Колхозной находится жилое помещение, которое принадлежит администрации округа.
Благотворительный фонд «Память поколений» передал областному госпиталю для ветеранов войн Вологодской области новое медицинское оборудование – цифровой рентгеновский диагностический комплекс и оборудование для клинико-ди
Итоги проекта "Культурный обмен" - Детская библиотека Итоги проекта Культурный обмен Вологодская областная детская библиотека стала участником проекта "Культурный обмен", одним из организаторов телемоста между школьниками Архангельска и Вологды.
Детская библиотека